Автор: Дмитрий Лесенков.

Поезд.

Как сабля ржавеет без сражений, так настоящий спортсмен морально разлагается без соревнований. И дабы избежать разложения мы с Малым периодически выезжаем на турниры различного уровня. От городских соревнований до Чемпионатов Мира. Иногда мы прихватываем с собой Толстого. От участия он отказывается, но путешествовать, особенно в нашей компании, любит. Тем более, что такие путешествия позволяют ему под довольно благовидным предлогом (как же - помощь товарищам) вырваться из общества жены. Нельзя сказать, что он её не любит. Но характер у Аллы - супруги Толстого - не подарок. Чтобы не показаться вам голо-, или хуже того злословным, приведу один факт. С той поры, как Толстый обрёл семейное счастье, он мало того, что моет посуду, но и вытирает её полотенцем, прежде чем поставить в сушильный шкаф! Так что понять желание Толстого периодически немного отдыхать от семейной жизни может любой.
На сей раз нам предстояла поездка на Кубок Европы в город Саратов. Малой четыре месяца готовился к этому старту. Пауэрлифтинг. Весовая категория до 90 килограммов. Серьёзнейшая конкуренция. И я не стану скрывать от вас тот факт, что на проходившем весной Чемпионате Европы Малой потерпел сокрушительное поражение от украинца Мыколы Загуляки. 24-летний Мыкола обошёл Малого на целых сорок килограммов в сумме и даже не сказал: "Извините". Это был уже второй Чемпионат Европы, где Малой оставался на втором месте после украинца. И терпению нашего богатыря настал конец. Всё время после позорного подъёма на вторую ступень пьедестала почёта Малой посвятил подготовке к реваншу. Характер у Малого упрямый. Если он удумал победить, то с пути его не свернёшь даже трактором кременчугского тракторного завода, где в должности кладовщика трудился обидчик Малого.
Эти трудные для Малого четыре месяца выдались очень жаркими. Зной замедлял жизнь людей, сезон отпусков расхолаживал. Малой же не обращал на это безобразие ни малейшего внимания. Он упорно грыз железо и огромное количество еды. Разумеется, им соблюдался и жесточайший режим. Во время подготовки Малой дошёл до того, что отказался от уже давно ставших для него традиционными ежевечерних посещений стриптиз-бара. Его чудесные отношения с труженицами шеста достойны отдельного повествования, и здесь я упоминаю о них лишь в качестве примера величайшего самоотречения великого спортсмена и человека. Так вот этот самый великий спортсмен за две недели до Кубка заявил, что лететь в самолёте в Саратов он отказывается. Ибо самолёты слишком часто падают. А он не может позволить себе погибнуть, не поставив Мыколу на место. Нам с Толстым оставалось лишь согласиться с железной аргументацией товарища.
Вариант путешествия на автомобиле был отвергнут Толстым, поскольку по статистике травматизм на дорогах значительно превышает травматизм в воздухе. Оставался поезд. Но и здесь всё оказалось не так просто. Опять же герой помостов Малой заявил, что ехать в купе это непозволительная роскошь, и вообще он не любит находиться в тесном замкнутом пространстве, коим является купе поезда. А вот плацкарт - это то, что нам нужно. Честно говоря, ранее клаустрофобии за Малым не замечалось. Мы с ним прекрасно ездили и в купе, и в люксе. Но видимо этим летом наш товарищ где-то подцепил вирус клаустрофобии и самолётобоязни. Позже, на банкете после турнира Толстый, находясь в приподнятом и даже легкомысленном настроении, выдал тайну этого злосчастного вируса. Причина болезни кроется в той сумме, что была потрачена Малым на фармакологическую подготовку к Кубку. Помню, что когда Толстый её озвучил, я подавился сёмгой. А ни до, ни после этого случая сёмгой я не давился никогда! Так что сами понимаете - Малому было от чего приболеть.
И меня, и Толстого всегда отличало уважение к мнению друга. Поэтому мы без сопротивления согласились на поездку в плацкарте. Опыта перемещения в вагонах этого типа мы не имели, так что вплоть до момента входа в вагон настроение у нас было совершенно беззаботное. Мои мысли занимала судьба забытого дома кефира, а голова Толстого постоянно делила его золотовалютный запас на 1000 руб. и улыбалась. Чтобы не оставлять милому читателю загадки, поясню - 1000 руб. это стоимость услуг дам лёгкого поведения и далеко не самых плохих внешних данных в городе Саратов за одну ночь.
Справедливости ради хочу сказать, что меня с детства отличало наличие смекалки. И войдя в вагон, я смекнул сразу: "Мы попали". Сказать, что в вагоне было тесно и душно - это всё равно как сказать, что жители Чечни недолюбливают Путина. Первая мысль: "Здесь на вокзале должна быть касса авиабилетов". Вторая мысль: "Где этот гад"? Гад тем временем закупался провиантом в ближайшем супермаркете, и появиться пред наши встревоженные очи не спешил. В вагоне же нас гостеприимно встречали полуодетые телеса не первой свежести счастливых пассажиров и еще более счастливых (ещё бы - ведь им не предстояла увлекательная поездка в город Саратов) провожающих. Протиснувшись сквозь многочисленные сумки и баулы к своим местам, мы с Толстым поспешили водрузить свой багаж под полки и ретироваться вон из вагона - к свежести и прохладе. А между тем согласно прогнозу погоды в Москве было +28 в тени.
Время неуклонно перемещалось к моменту, когда двери плацкарта должны были закрыться за нами, причем не с той стороны, с которой хотелось бы нам. А Малой всё не появлялся. Недобрые чувства, которые мы по слабости, столь свойственной человеку, испытывали тогда к Малому, разбавились чувством беспокойства за друга. Когда же проводник, женщина лет двадцати пяти, порекомендовала нам погрузиться в поезд, сочувствие к товарищу окончательно победило. Я набрал номер Малого - он не отвечал. Погрустнев вдвойне, мы отправились занимать предписанные билетами места. И тут, как и положено настоящему герою, появился гад Малой. Он бежал мелкими неуклюжими шажками к нашему вагону. За спиной его болталась сумка с экипировкой и парадным костюмом (для празднования победы, разумеется). В руках же было по пять-шесть пакетов с продуктами. Именно они мешали Малому развить достаточную скорость, стуча по ногам и обрываясь в ручках. Толстый поспешил на помощь другу. Я же еще не вполне остыл, причем не только в переносном смысле, и демонстративно зашел в вагон. Мои друзья долго ждать себя не заставили. Не успел я дойти до наших мест, как они уже тяжело дышали мне в спину:
- Лесенке жрать не дадим, раз он не бежал.
Я в очередной раз пожалел о забытом дома кефире.
Усевшись на полку и не выпуская пакеты с пищей из рук, Малой кивнул на проводницу:
- Как вам, а?
До сих пор я не сообщал читателю об этой части жизни Малого из этических соображений, но теперь придётся. Иначе история потеряет значительную часть своей достоверности. У Малого была страсть к женщинам в форме железнодорожного проводника. И во всех наших (и, я уверен, не наших) путешествиях Малой выискивал среди проводников наиболее подходящий для своей страсти объект и всю дорогу посвящал его (вернее её) соблазнению. Хотя, если размышлять логически и подключить присущую мне смекалку, то мне кажется - дело здесь вовсе не в форме. Проводнику, в отличие от остальных пассажиров и пассажирок, положено отдельное купе. Пусть небольшое, но всё же отдельное. А отдельное помещение является непременным условием счастливого финала отношений между полами.
В этот раз Малому далеко ходить нужды не было. Вполне добротный объект страстей обслуживал наш вагон. Крашенная блондинка - идеал проводника с точки зрения Малого. Из одиннадцати соблазнённых Малым проводниц, высокая честь увидеть которых выпала мне, десять были крашенные блондинки, а одна в шапке.
- Я и не разглядел, - пробормотал Толстый, полностью ушедший в поиск ингредиентов для очередного коктейля в своей сумке.
- Тебе не даст, - сказал я, сам не веря в свои слова. Но что-то же я должен был сказать этому негодяю?
- Посмотрим, - Малой начал избавление от ноши и излишков одежды.
Мускулистое и сухое (да здравствует эфедрин!) 92-х килограммовое тело Малого было щедро украшено разноцветными татуировками. Я никогда не понимал и не одобрял татуировки на теле, но Малой и не интересовался моим мнением на сей счёт перед очередным посещением тату-салона. Зато консультации с его обожаемыми стриптизёршами по поводу каждого нового рисуночка длились месяцами. В общем, когда Малой скинул с себя рубашку, то взору окружающих нас пассажиров и предусмотрительно подпущенной на дистанцию рокового взгляда проводнице предстали стальные мышцы героя помостов с не самой тривиальной росписью.
- Ваши билеты, пожалуйста, - обратилась к нам служащая Российских железных дорог.
Я и Толстый отдали ей свои билеты и с интересом обратили свои взгляды на Малого. Как же он "подкатит" к своей сегодняшней принцессе? В 95% случаев своё знакомство с девушкой Малой начинал с вопроса: "Девушка, а вы верите в загробную жизнь?" В 5% его представляли девушке прежде, чем он успевал задать этот вопрос.
- Девушка, а вы верите в загробную жизнь? - протянул вместе с билетом Малой.
Толстый ухмыльнулся, а проводница если и растерялась, то только на секунду. Работа с людьми закалила её не теряться в подобных ситуациях.
- Тут-то жизни нет, а уж о загробной и мечтать не приходится, - ответила как отрезала. - Бельё брать будете?
- Ваше? - сострил Малой.
- Моё, боюсь, на вас не налезет. Могу одолжить комбинацию у Марии Андреевны из седьмого вагона. У вас с ней вес вроде совпадает, - отшила проводница нашего доблестного рыцаря.
Что же с того - дорога только начинается. А теряться после первых поражений русским не пристало. Вспомним историю - монголов, Наполеона, Гитлера┘ Да мало ли их было. Но решающее слово не первое, а последнее. Малой не унывал. Тем более что, возвращаясь к себе в купе, девушка сегодняшней мечты подарила ему вполне благосклонный взгляд.
Увлёкшись описанием вспыхнувших у нас на глазах отношений между двумя страстными сердцами, я совсем позабыл об остальных соседях по вагону. А они требуют, ой как требуют к себе самого пристального внимания. Нашей соседкой по купе была пожилая дама с крашенными в ярко рыжий цвет волосами и химической завивкой. Этакая помесь гривастого волка с йокширской овцой. Одета дама была в элегантный спортивный костюм розового цвета, эротично обтягивающий её пышные формы. К нашему сожалению, путешествовала дама не одна. Путешествовала она с рыбой. Я не претендую на лавры Шерлока с Бейкер Стрит, но кое-что о судьбе этой рыбы мне выведать удалось. Позволю себе в очередной раз напомнить читателю о своей смекалке. Итак, рыба. Рыба была еденная и еденная прилично. Впрочем, голова не пострадала. Наличие на морде усов выдавало в ней сома. Как известно, в Москве сомы не водятся. В Саратове же их пруд пруди. Стоит вам выйти на улицу и тут же┘ Но сейчас речь не об улицах Саратова, а о конкретном соме. Характерный и очень крепкий, смею вас заверить, запах подсказывал мне, что рыба была не только выловлена, но и подкопчена. Более того, судя по всё тому же крепкому и характерному запаху, хозяйка рыбы уже довольно давно была разлучена с холодильником. Следовательно, они с рыбой некоторое время были гостями столицы и теперь возвращались домой. Конечно же, зарыться в свой любимый ил на дне любимой Волги сому уже не суждено, но, по крайней мере, его останки будут покоиться на родной земле.
- Домой едете? - вежливо поинтересовался я у дамы.
- Я-то домой. А вы к нам в гости или насовсем перебираетесь? - как-то недобро произнесла рыбачка.
- На соревнования едем, - вмешался в разговор Толстый. - Спортсмены мы.
- Ага, я и смотрю, что спортсмены. В наколках все. И бритые. А тренер ваш где, спортсмены?
Мы явно не вызывали у нашей спутницы доверительного отношения.
- Тренер наш в другом вагоне - в купе едет с врачом и бухгалтером. А на Малого вы внимания не обращайте: у него было трудное детство. Детдом, потом колония для малолетних преступников. Но, к счастью, с возрастом поумнел, одумался. Теперь чемпион. А что до волос, так мы бы и рады подлиннее, да не отрастают.
- Да? Так вы голову с крапивой мойте. Верное средство. Вот у моей двоюродной тётки первый муж┘
Рыбачка оказалась женщиной словоохотливой, и занимательная беседа на протяжении всего путешествия с перерывом на сон была нам гарантирована. Я сидел на нижней полке и изнывал от жары. Стараясь минимизировать свои движения, я посасывал минеральную воду. Движение - жизнь, но жизнь тёплая. Поэтому в процессе пития у меня шевелились лишь губы, жадно высасывающие через находчиво воткнутую в бутылку с водой трубочку от одной из припасённых Малым капельниц. По капельнице Малой перед соревнованиями закачивал в себя глюкозу, аминокислоты и АТФ. Сейчас же в меня шла живительная, и даже, как тогда казалось, живая вода.
У моего правого уха бормотала рыбачка, передо мной сидел поддакивающий ей Толстый, а слева на боковых ехали две девчушки лет пятнадцати-шестнадцати. Солнце потихоньку садилось, становилось чуть прохладнее, и я понемногу начал приходить в себя. С приходом в себя я заскучал. Малой покинул нас спустя пятнадцать минут после отправления поезда.
- Я за чайком схожу, - пряча глаза пробормотал наш герой-любовник и исчез.
Толстый мирно посапывал на своей верхней полке, усыплённый разговорами с рыбной дамой. Сама дама не смогла найти во мне сочувствия к своему гастроэнтериту и занялась разгадыванием кроссворда. За отсутствием собеседников я обратился к девушкам-соседкам:
- Привет, девчонки. Домой или из дома?
- Домой, - хором ответила мне молодёжь.
- А в столице что делали?
- На экскурсию ездили, - девочки отвечали исключительно вместе.
Подруги, решил я. Разговорившись с ними, я выяснил, что они возвращаются вместе со своим классом, теперь уже 11 "А" из Москвы. В Москве же они были на экскурсии. Наибольшее впечатление на неокрепшие умы произвели зоопарк, памятник Петру I и торговый центр "Охотный ряд", куда девушки сбежали от своих одноклассников, смотревших на бивень мамонта в Историческом музее. Не менее удивительным им показался и тот факт, что в метро люди не падают на рельсы. Ведь их (людей) там так много! Я утешил девчушек, сказав: "Падают, просто вам не повезло это увидеть". Мы уже перешли к байкам об их родине - городе Саратове, как в наш душевный разговор вмешалась строгая женщина из соседнего купе:
- Девочки, немедленно прекратите разговаривать с посторонними!
Это и была их учительница. Девочки смущённо похихикали, но прекратили. Надеюсь, что такая строгость вовсе не следствие того, что я напоминаю злостного педофила. Всё дело, видимо, в том, что к этому времени Малой выдал место своего пребывания. В купе проводника, расположенном через одно от нас и по-соседству со строгим педагогом, начали раздаваться характерные женские вскрики. Частота их была около 0,5-1 Гц, длительность - первая порция 1 минута, вторая - 3 минуты, третья - 8 минут, четвёртая - 20 минут, пятая - 55 минут. Периодичность - между первой и второй 2 минуты, между второй и третьей - 5 минут, между третьей и четвёртой - 13 минут, между четвертой и пятой - 35 минут. Внимательный читатель наверняка заметил мою страсть к цифрам и измерениям. Вы не подумайте, что я запомнил все эти временные интервалы от праздного безделья. По образованию я физик. И поэтому отличаюсь от других людей повышенным интересом к окружающему нас миру. Хотя скорее верно обратное: я физик именно потому, что отличаюсь от других повышенным интересом к природе. Мучимый духотой и жарой, я попытался отвлечься на эксперимент. Меня заинтересовала зависимость, ну вы поняли чего и от чего. Объектом исследования, который был мною выбран, точнее предоставлен мне самой природой, явился Малой. Тщательно замеряя и записывая временные интервалы между началом и концом и концом и началом, я обнаружил любопытнейшее явление. Слышали ли вы о золотом сечении и Леонардо да Винчи? Так оказалось, что и периоды релаксации, и периоды так скажем активности Малого образуют ряд Фибоначчи! Феноменальное открытие! Это в очередной раз подтверждает гармонию естественной, не сдерживаемой предрассудками сексуальной жизни человека. Надо отметить, что Малой является отличным объектом для исследований такого рода. Это человек, не обладающий обозом комплексов, с прекрасным сексуальным здоровьем и физической энергией. На примере среднестатистического москвича вряд ли удастся обнаружить какие-либо закономерности. Ну раз, ну два - максимум три. Причем третий раз при условии присутствия в постели минимум одной Памелы Андерсон, отсутствия магнитных бурь, здорового сна и питания в течение двух предшествующих недель и незапланированного повышения заработной платы. Согласитесь, что любознательному исследователю пришлось бы очень долго ждать такого счастливого сочетания факторов. Но к счастью, как у каждого Ньютона было своё яблоко, так у меня был Малой. Пять раз без каких-либо затруднений! К сожалению, закрепить свой эксперимент более полными данными мне не удалось. Нас, точнее их, жестоко прервали.
В 23.27 к купе проводника подошёл строгий седоватый и полноватый мужчина в форме железнодорожника и постучал. К счастью для обитателей купе в этот момент у них было временное затишье. Пятый раз закончился, а шестой ещё не начинался. Как рассказал мне позже Малой, стучавший был начальником поезда. Дело в том, что проводница несколько увлеклась и позабыла глянуть очередной раз на часы. Точнее, со слов Малого, в ней уже не было сил для столь энергоёмких телодвижений. В результате на одной из станций в её вагон не смог проникнуть пассажир - закрытая дверь помешала ему. Конечно же, он воспользовался соседним вагоном, но проводник этого самого соседнего вагона (видимо та самая Мария Андреевна) не смог отказать себе в удовольствии известить об этом факте руководство состава. То ли от любви к пассажирам, то ли от любви к порядку - неизвестно. Может быть, тут дело в личных отношениях. Но, так или иначе, а начальник поезда пытался проникнуть в купе, где находился мой друг и его барышня.
Сразу скажу - я ни секунды не рассчитывал на то, что Малой станет выпрыгивать в окно на ходу поезда ради сохранения чести своей дамы. Следовательно, назревал скандал. Мой мозг принялся генерировать идеи выпроваживания настойчивого мужчины. Тут было возможно лишь два варианта: либо незаметное покидание Малым купе в его присутствии, либо предварительный отвод мужчины в форме от дверей купе. Первый вариант был возможен лишь в случае слепоты и глухоты начальника поезда, но, судя по всему, со зрением, слухом и голосом у него всё было в порядке. Значит, необходимо его выманивать. Вопрос только как. Вариант бега по вагону с воплями: "Пожар! Пожар!" был бы эффективен, но слишком эффектен. За такое могли и побить. Вариант второй - поскромнее: подойти к железнодорожнику и попросить того оказать помощь. Причём помощь должна быть такого рода, чтобы никто другой справиться не мог. И вот уже я подхожу к начальнику поезда:
- Извините, пожалуйста, за беспокойство, но срочно нужна помощь.
- Что у вас стряслось?
- Товарищ дверь в туалете закрыл, а открыть не может. Помогите ему выйти, пожалуйста.
- Минуту. Проводница вам поможет. Вот только дверь откроет, - очень недобро произнёс главнокомандующий поездом 009 Москва-Саратов.
- Но она отошла куда-то, - с довольной рожей соврал я
- Вернется - передайте ей, чтобы зашла к начальнику поезда. Где ваш товарищ заперся?
- Пойдёмте, я покажу, - ласково произнёс я, и мы отправились прочь от любовного гнёздышка Малого.
Я торжествовал! Подойдя к двери туалета, мы действительно обнаружили её запертой. О таком варианте развития событий я до сих пор не задумывался. Что же делать? Я попытался связаться с обитателем туалета путём голосового общения и постукивания по двери, но мне отвечала тишина. Начальник же спешил:
- Да пустите же меня. Сейчас я его выпущу.
Мне ничего не оставалось делать, как наблюдать за развитием событий. Освободитель ловким движением руки, вооружённой ключом, открыл дверь, но никакого моего друга, разумеется, там не было. Зато там была одна из моих соседок по вагону. Та, что променяла Исторический музей на универмаг Охотный ряд. Издав взбодривший весь вагон визг, она одной рукой натянула на себя джинсы, а второй захлопнула дверь.
Начальник вопросительно смотрел на меня.
- Наверное, пока мы с вами разговаривали, мой друг открыл дверь самостоятельно и ушёл, - смущённо пробормотал я, и поспешил удалиться. Каково же было моё удивление, когда я не обнаружил Малого на месте! Как следовало из его поздних объяснений, проводница решила, что начальник поезда просто устал стучать в дверь и расположился рядом с купе в ожидании.
Все мои усилия и душевное потрясение юной школьницы оказались бесплодны! Начальник поезда же вернулся к двери проводницы, и тут в его светлую голову пришла не менее светлая идея. Как это уже было не раз, вдохновителем его оказался я. На сей раз невольно. Руководящий работник железнодорожного транспорта после бесславного вскрытия туалетной комнаты вспомнил о своём ключе. Пару раз постучав в дверь, он принялся за дело. Услышав это, проводница спрятала Малого под полку купе. Места там было немного, а Малой всё-таки компактностью не отличался. Итак, мой эксперимент был сорван. В науке такие случаи не редки. Теории теориями, но природа готовит на пути экспериментатора массу препятствий. Малой был под полкой, над ним сидела проводница, довольно правдоподобно рассказывающая о том, что она слишком крепко уснула и не расслышала будильник. Начальник поезда устроился рядом с ней. И вышло так, что его ноги оказались как раз в районе носа Малого. Напоминаю читателю, который мог увлечься приключениями нашего ловеласа, что погоды нынче стояли знойные. До сих пор дорогу Малому заметно облегчало открытое окно. В знойных же объятиях страстной молодой женщины в такую жару выжить было непросто. Но поток свежего воздуха дарил хоть какое-то подобие прохлады. Теперь Малой не только оказался отрезан от окна, но и был атакован осязательно. Плюс не слишком удобная поза на жёстком полу. А когда начальник поезда решил вытащить из тесных туфель свои натруженные ножки┘ В общем, положение у Малого было незавидное.
Около получаса проходила воспитательная беседа между руководящим составом и рядовым. Сколько килограммов в сумме потерял за это время наш чемпион - сказать трудно. Но на выходе выглядел он очень и очень неважно. Думаю, что Мыкола Загуляка получил бы колоссальный заряд хорошего настроения при виде того, как Малой, одеваясь на ходу и пытаясь разогнуться, ковылял по коридору. Нырнув на мою полку, он припал к бутылке с водой. На тщетные попытки освободить бутылку и переместить его наверх Малой неблагодарно бранился. Пришлось наверх лезть мне.
Утром же герой этой непростой ночи получил второе прозвище - Подполковник. Почему? Да потому что под полкой!

Продолжение в следующем выпуске журнала.